Дженни услышала какую-то перебранку у кассы и повернулась в ту сторону. Ее помощница, заведовавшая грязной посудой, спорила о чем-то с Молли Мичон, Чокнутой Теткой. Дженни быстро направилась к стойке.

– Молли, тебе здесь быть не положено, – спокойно, но твердо сказала она. Молли внесли в черный список после того, как она оскорбила действием кофейный автомат.

– Мне просто нужно чек обналичить. Деньги нужны – лекарство больному другу купить.

Помощница, недавно поступившая в колледж Хвойной Бухты, ринулась на кухню, бросив через плечо:

– Я ей уже говорила.

Дженни взглянула на чек. Выдан Администрацией социального обеспечения и превышает сумму, которую позволено принимать официантам.

– Извини, Молли. Я его обналичить не смогу.

– У меня удостоверение личности с фотографией есть. – Из громадной сумочки Молли извлекла видеокассету и шлепнула ею о стойку. На коробке к двум кольям привязана полуобнаженная женщина. Все надписи на итальянском.

– Не в этом дело, Молли. Мне не разрешается обналичивать такие крупные суммы. Послушай, я не хочу никаких неприятностей, но если тебя увидит Говард, он вызовет полицию.

– Полиция уже здесь, – раздался мужской голос.

Дженни подняла голову и увидела, что за спиной у Молли возвышается Теофилус Кроу.

– Привет, Тео. – Дженни нравился Тео. Напоминал ей Роберта, пока тот не бросил пить – фигура полутрагическая, но добродушная.

– Помощь нужна?

– Мне правда деньги очень нужны, – сказала Молли. – На лекарства.

Взгляд Дженни метнулся в угол, где Вэл Риордан, оторвавшись от своих записей, смотрела с выражением крайнего ужаса на лице. Очевидно, психиатру совсем не хотелось впутываться в это дело.

Тео бережно взял чек из рук Молли, осмотрел его и обратился к Дженни:

– Это правительственный чек, Дженни. Я уверен, что он не липовый. Всего один разок, а? На лекарства. – И он подмигнул ей из-за спины Молли.

– Говард меня убьет, если увидит. Как на кофейный автомат ни посмотрит, начинает бормотать что-то про дьявольское отродье.

– Я тебя поддержу. Скажи ему, что сделала это в интересах общественной безопасности.

– О, ну тогда ладно. Тебе еще повезло, что сегодня полно народу, и у меня много налички. – Дженни протянула Молли ручку. – Ты только его заверь.

Молли с росчерком расписалась. Дженни отсчитала купюры на стойку.

– Спасибо, – сказала Молли. Взглянула на Тео: – Спасибо. Эй. А хочешь коллекционное издание “Малюток-Воительниц”? – И протянула ему видеокассету.

– Э-э, нет, спасибо, Молли. Я не могу принимать взятки на работе.

Дженни склонила голову набок, чтобы разглядеть обложку.

– Кино на итальянском, но ты разберешься.

Тео снова покачал головой и улыбнулся.

– Ладно, – ответила Молли. – Мне пора. – И она вышла из ресторана, а Тео долго смотрел ей вслед.

– Она, наверное, действительно снималась в кино, – сказала Дженни. – Ты видел картинку на обложке?

– Не-а.

– Поразительно. И она действительно так выглядела?

Тео пожал плечами.

– Спасибо, что приняла у нее чек, Дженни. Найду-ка я себе место, ладно? Мне только кофе и английскую булочку.

– Ну что, парнишку Плоцников отыскали?

Тео покачал головой и отошел.

Гейб

Живодер гавкнул один раз, предупреждая Кормильца, что тот сейчас столкнется с полоумной женщиной, но, как обычно, было уже поздно, и туповатый, но добродушный Кормилец не внял. Живодеру наконец удалось уговорить его бросить работу и сходить чего-нибудь поесть. Ловить крыс и трюхать по грязи – это, конечно, весело, но есть еду – важнее.

Гейб, по колено в жиже и по плечи в репьях, шел в кафе “Г. Ф.”, опустив голову, и на ходу рылся в рюкзаке – искал бумажник. А из кафе, пересчитывая деньги, выходила Молли и тоже совершенно не смотрела, куда идет. Она услышала лай Живодера, когда воткнулась лбом в его хозяина.

– Ой, извините, – сказал Гейб, потирая лоб. – Пру как танк.

Живодер воспользовался случаем и обнюхал Молли промежность.

– Хороший песик, – сказала Молли. – Он не снимал порнофильмы в прежней жизни?

– Простите. – Гейб оттащил живодера за ошейник.

Молли сложила деньги и запихнула под резинку трико.

– Эй, а вы ведь биолог, так?

– Он самый.

– Сколько граммов белка в мокрице?

– Что?

– В мокрице. Ну, знаете, такие серые гниды, много ножек, умеют только сворачиваться колечком и подыхать?

– Да, я знаю, что такое мокрица.

– Ну и сколько в одной будет граммов белка?

– Понятия не имею.

– А узнать можете?

– Наверное, могу.

– Хорошо, – сказала Молли. – Я вам позвоню.

– Ладно.

– Ну, пока. – Молли потрепала Живодера за ушами и двинулась дальше.

Гейб целую секунду был неподвижен – впервые за последние тридцать шесть часов его что-то отвлекло от изысканий.

– Что за черт?

Живодер гнул свое, виляя хвостом:

– Идем есть.

Доктор Вэл

Вэлери Риордан смотрела, как долговязый констебль пробирается к ее столику. Она еще не была готова к своей официальной роли – поэтому, собственно, и отправилась завтракать в ресторан. К тому же, ей совсем не хотелось сталкиваться со своей секретаршей Хлоей и ее свежеприобретенной нимфоманией. Вэлери на много месяцев – нет, лет – отстала от профессиональных журналов и теперь набила ими портфель в надежде просмотреть хоть несколько за кофе – перед тем, как начнет прием. Она попробовала спрятаться за номером “Торговца дурью: Американского журнала клинической психоформакологической практики”, но констебль неотвратимо приближался.

– Доктор Риордан, у вас не найдется минутки времени?

– Найдется, наверное. – Она показала на стул напротив.

Тео сел и приступил к делу.

– Вы уверены, что Бесс Линдер ничего не упоминала о проблемах в семье? Ссоры? Джозеф поздно приходит домой? Что-нибудь вроде этого?

– Я вам уже сказала. Я не могу об этом говорить.

Тео вытащил из кармана доллар и подвинул по столу к ней.

– Возьмите.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы вы стали моим врачом. Я хочу той же самой конфиденциальности, которую вы предоставляли Бесс Линдер. Хотя эта привилегия и должна действовать только до похорон. Я нанимаю вас своим терапевтом.

– За доллар? Я не адвокат, констебль Кроу. И я не обязана принимать вас как больного. Гонорар здесь роли не играет.

Вэл хотелось, чтобы он ушел. С детских лет она пыталась подчинить людей напору своей воли. В ординатуре она консультировалась об этом со своим терапевтом.

Уходи же.

– Прекрасно, тогда просто примите меня. Пожалуйста.

– Я не принимаю новых пациентов.

– Один сеанс, продолжительность – тридцать секунд. Я – ваш пациент. Обещаю – вас заинтересует то, что я намерен сообщить вам во время приема.

– Тео, вы когда-нибудь пытались справиться с... ну, в общем, с вашей проблемой злоупотребления? – Зло и непрофессионально. Но Кроу тоже ведет себя не как профи.

– Означает ли это, что я – ваш пациент?

– Хорошо – тридцать секунд.

– Вчера ночью я видел, как Джозеф Линдер в парке вступал в половую связь с молодой женщиной. – Тео сложил на груди руки и откинулся на спинку стула. – Что скажете?

Дженни не могла поверить, что все расслышала правильно. Подслушивать она не собиралась – просто несла английскую булочку, когда ее оглушило бомбой сплетни. Бесс Линдер еще в гробу не остыла, а ее высоконравственный пресвитерианин-муженек зажигает в парке с какой-то прошмандовкой? Она на секунду сделала вид, что оглядывает свои столики, потом поставила тарелку с булочкой перед Тео.

– Принести что-нибудь еще?

– Не сейчас, спасибо, – ответил Тео.

Дженни взглянула на Вэл Риордан и поняла: то, чего ей сейчас требуется, в меню нет. Глаза Вэл были раскрыты так широко, точно ее шлепнули по физиономии дохлой макрелью. Дженни попятилась от столика. Скорей бы уж Бетси сменила ее. Бетси всегда обслуживала Джозефа Линдера, когда тот заглядывал в кафе, и постоянно замечала, что он – единственный отец двоих детей, которого еще никто не трахнул. Она обалдеет, когда услышит.