– Констебль Кроу? У вас какой-то взрыв на станции “Тексако”, Кипарисовая улица, Хвойная Бухта. Поблизости отмечены возгорания. Я отправил пожарную бригаду и скорую помощь, но вам тоже следует подъехать.

Тео изо всех сил постарался изобразить, что он начеку:

– Жертвы есть?

– Этого мы пока не знаем. Звонок только что поступил. Похоже, взорвалась емкость с топливом.

– Еду.

Тео скинул длинные ноги с кровати и натянул джинсы. Схватил рубашку, сотовый телефон и пейджер с тумбочки и выскочил к “вольво”. Над городом стояло оранжевое зарево, а по небу плыли черные клубы дыма, подсвеченные луной.

Как только он завел машину, рация затрещала голосами добровольных пожарников, на двух машинах мчавшихся к месту взрыва в Хвойной Бухте.

Тео включил микрофон:

– Эй, парни, это Тео Кроу. Кто-нибудь уже на месте?

– Расчетное время прибытия одна минута, – донеслось в ответ. – Скорая уже там.

В эфире возник санитар скорой:

– “Тексако” больше нет. Ларька с бургерами – тоже. Пожар, похоже, дальше не идет. Вокруг я никого не вижу, но если в этих двух домах кто-то был, то они уже спеклись.

– Тактичнее, Вэнс. Очень профессионально, – сказал Тео. – Буду через пять минут.

“Вольво” заскакал по грунтовке. Тео впоролся головой в крышу и притормозил, чтобы пристегнуться.

“Бургера Берта” больше нет. Лавки самообслуживания на заправке – тоже. У Тео заурчало в животе, когда он представил, как его любимые начо [11] из минимаркета обугливаются в языках пламени.

Пять минут спустя он пристроился в хвост скорой помощи и выпрыгнул из машины. Похоже, пожарникам удалось локализовать огонь на заасфальтированной площадке бывшей заправки и бургерной. На склоне за станцией выгорело немного кустарника и почернело несколько деревьев, но бригада залила весь участок водой, чтобы пламя не перекинулось на жилые дома.

Тео прикрыл лицо. Жар от горящей “Тексако” опалял кожу даже со ста ярдов. Из дыма вышла фигура в пожарном обмундировании. В нескольких футах от него человек поднял щиток на шлеме, и Тео узнал Роберта Мастерсона – начальника добровольной пожарной дружины. Роберт с женой Дженни владели лавкой “Морской Рассол: наживка, снасти и отборные вина”. Он улыбался.

– Тео, ты теперь с голоду подохнешь – оба продовольственных ресурса тю-тю.

Тео выдавил улыбку:

– Наверное, теперь придется к тебе ходить за сыром бри и каберне. Кто-нибудь пострадал?

Тео колбасило. Он надеялся, что Роберту в отсветах пожара и вращающихся мигалок этого не видно. “Трусишку Пита” он оставил на тумбочке.

– Мы не можем найти водителя бензовоза. Если он сидел внутри, то мы его потеряли. Туда пока не сунешься – слишком жарко. Кабину взрывом отшвырнуло на двести футов вон туда. – Роберт показал горящий кусок металла на краю автостоянки.

– А подземные резервуары? Людей эвакуировать или как?

– Нет, с ними все в норме. У них газовые пробки, кислород туда не попадет, поэтому пожара не будет. Минимаркет просто придется оставить догорать. Там огонь перекинулся на коробки со “Слим-Джимами” [12] , а они горят, как солнышко. И близко не подступиться.

Тео прищурился на огонь:

– Я люблю “Слим-Джимы”, – обреченно проговорил он.

Роберт потрепал его по плечу:

– Все образуется. Я специально для тебя закажу, только не говори никому, что мы их держим. И вот еще, Тео, – когда все закончится, зайди ко мне в лавку. Поговорим.

– О чем?

Роберт стянул с головы шлем и пригладил редеющие каштановые волосы.

– Я беспробудно пил десять лет. Потом бросил. Я мог бы тебе помочь.

Тео отвел глаза.

– Со мной все в порядке. Спасибо.

Он показал на выжженную полосу футов десять шириной, начинавшуюся сразу за дорогой и уводившую через кустарник к ручью.

– А что ты по этому поводу скажешь?

– Похоже, кто-то выводил горящую машину из огня.

– Схожу проверю. – Тео взял из “вольво” фонарик и перешел улицу. Трава подгорела, в земле виднелись глубокие рытвины. Еще повезло, что это случилось после сезона дождей. На два бы месяца раньше – и городка бы не осталось.

По следу Тео дошел до ручья, вполне ожидая увидеть на берегу покосившийся обгоревший остов машины, но там ничего не было. След заканчивался у воды. Уровень в ручье был недостаточно высок, чтобы хоть что-нибудь покрыть – тем паче оставившее такой след. Тео обшарил фонариком берег и задержал на единственном глубоком отпечатке в грязи. Он поморгал, потряс головой, чтобы в ней прояснилось, и присмотрелся еще раз. Не может быть.

– Ну что – есть что-нибудь? – По траве к нему шел Роберт.

Тео спрыгнул на берег и ногой быстро заровнял отпечаток.

– Ничего. Должно быть, горящим топливом брызнуло.

– А ты что там делаешь?

– Остатки сгоревшей белочки затаптываю. Наверное, попала в пламя и аж до сюда доскакала. Бедняжка.

– Тебе в самом деле нужно ко мне зайти, Тео.

– Зайду, Роберт. Точно зайду.

ВОСЕМЬ

Морской Ящер

Он знал, что следует вернуться под укрытие океана, но жабры ему опалило, а перспектива бултыхаться на мелководье, пока они не заживут, его не привлекала. Если бы он знал, что самка отреагирует так яростно, то спрятал бы жабры в складки чешуи, где им бы ничего не грозило. Он пробирался вдоль ручья, пока не заметил стадо животных, спавших над обрывом. Уроды, бледные и неуклюжие – он чуял, что в каждом обитают паразиты, но сейчас не время для критики. В конце концов, какая-то храбрая тварь первой слопала мастодонта, и кто бы мог подумать, что эти комки шерсти окажутся такими вкусными.

Он мог бы затаиться среди этой низменной стаи, пока не заживут жабры, а потом, быть может, в благодарность обрюхатит одну из здешних самочек. Только не сейчас – сердце его по-прежнему томится по урчащей красавице с серебристыми боками. Раны сердца исцелит только время.

Морской Ящер дополз по склону до прогалины в стаде, поджал ноги, свернул под себя хвост и принял форму животных. Перемена оказалась болезненной и потребовала больше сил, чем обычно, но через несколько минут все было кончено, и он тихонько уснул.

Молли

Нет, совсем не этого ей хотелось. Медикаменты она прекратила принимать, поскольку от них начиналась трясучка, а она намеревалась разобраться с голосами, если они снова зазвучат в голове, – но не такое же. На такое она не рассчитывала. Ее подмывало сбегать на кухню и залпом проглотить горсть голубых пилюль (“стелазин” – она называла их “судками рассудка”), чтобы отогнать галлюцинацию, но оторваться от окна не смогла. Все слишком реально – и слишком дико. Действительно ли по ручью ковыляла какая-то обожженная тварь? И если да, то неужели прямо на ее глазах она превратилась в трейлер?

Галлюцинации – один из симптомов шизофрении. У Молли список симптомов имелся. Она стащила “Диагностический и статистический справочник умственных расстройств (ДСС-IV)” – книгу, по которой психиатры обычно ставят диагнозы – со стола Вэлери Риордан. Если верить “ДСС-IV”, нужно всего лишь, чтобы у тебя наблюдалось два симптома из пяти. Галлюцинации – это раз. Ладно, все еще не так плохо. Но мания – это уже вообще ни в какие ворота. Мании у нее не может быть никак, ей просто мерещится. Третьим номером шли расстройства речи или бессвязность изложения. Попробуем:

– Привет, Молли, как делишки?

– Спасибо, не очень. Беспокоюсь вот, не расстроена ли у меня речь.

– Да нет, вроде, говоришь ты нормально, – успокоила себя она, чтобы не показаться невежей.

– Спасибо на добром слове. – Она была искренне благодарна себе. – Со мной, наверное, все в порядке.

– Да у тебя все хорошо. И попка ничего, кстати.

– Спасибо, ты и сама нехило выглядишь.

– Вот видишь – никаких расстройств, – сказала она, еще не сообразив, что разговор окончен.